Монеточка считает овец
Каждый в этом мире что-нибудь да не любит. Вот и Йокиси не были исключением. Мафи очень не любила молоко с пенками и варёный лук. Ну прямо терпеть не могла. А ещё когда в её книжках кто-нибудь
загибал страницы. Мими очень не любила дождливую погоду. Когда другие Йокиси радостно скакали по лужам, она искала место
посуше, брезгливо поджимая лапки. Магнус за что-то недолюбливал большие канистры с водой: всё ворчал на них и обходил стороной.
А Монеточка не любила спать. Мама дольше других загоняла её по вечерам в кроватку, и там дочка долго возилась, строила домик из одеяла, шёпотом рассказывала придуманные на ходу истории,
пугала братца и сестрёнок среди ночи, изображая привидение. А утром просыпалась раньше всех и принималась резвиться. И битву за дневной сон с Ба Монеточка всегда выигрывала: она послушно укладывалась в кроватку, принимала самую сонную позу, закрывала глазки... И как только Ба уходила из детской, прошептав: «Ну наконец-то и я отдохнуть могу!» — малышка тихонько покидала сонное царство и кралась из дома на улицу. И вот там-то наступало раздолье для самой маленькой и шустрой из Йокисей! Не только двор, но и всё лето и целый огромный мир принадлежали только ей. Пока папа и мама были на работе, а Ба смотрела страдалища или готовила покушать, никто не мешал Мини Мани, известной больше как Монеточка, играть, шуметь и резвиться. Она скакала по лужам, поднимая водопады брызг, валялась в зарослях трав и цветов, плела ошейники из одуванчиков и ромашек,
охотилась на клубнику и кузнечиков, пряталась в кустах и оттуда воплями пугала кур и подслеповатого индюка Глеба. А потом приходил Дима, и они с Монеточкой гоняли мяч, пускали по лужам кораблики,
а в жару зарывали руки и лапки в горячую пыль на обочине, прыгали через скамейку, ловили бабочек, наблюдали головастиков в канавке за домом и бесконечно болтали. Ещё Монеточка учила Диму закапывать секретики, а Дима показывал маленькой Йокисе, как выстругивать рогатку и магический посох из палок. Целых полтора часа можно
было ходить на голове и упражняться, кто громче крикнет «жаба»: страдалища Ба заканчивались ровно в четыре часа двадцать
пять минут, а до того она была настолько увлечена зрелищем, что ничего не слышала. И конечно, Ба была уверена в том, что непоседливые Йокиси крепко спят после обеда. Ровно в четыре пятнадцать Дима подсаживал Монеточку в окошко детской и уходил за калитку — будто ждал, когда проснутся все четверо его друзей. А хитрая Монеточка ложилась под цветное одеяльце в свою кровать и изображала самый сладкий сон.
Приходила Ба, объявляла подъём, четверняшки просыпались и с весёлым гомоном неслись на улицу. И уже все вместе они играли с Димой, и Монеточка делила своё лето и внимание лучшего друга с братишкой и сестрёнками.
Однажды, когда Йокиси и Дима с аппетитом перекусывали вкусняшками, которые наготовила Ба (Йокисям — сушёная индейка, Диме — молоко с хрустящими сладкими гренками из белого хлеба), Мафи тихонько спросила Монеточку:
— Зачем ты всех обманываешь, Минька?
Врать нехорошо...
Монеточка вздёрнула нос и пожала плечами.
— Да, нехорошо. Но никому же не плохо от того, что я не люблю спать!
— Во сне дети растут, — сказала Мафи. — А ты не спишь — и потому самая маленькая.
— Зато я столько всего успеваю успеть! Ты даже не представляешь!
Монетка легла на траву и подставила солнышку пузо.
— Вот ты про мир только из книжек узнаёшь. А я всё сама вижу, нюхаю, трогаю. И ногами бегаю! — произнесла она гордо.
Умная Мафи решила не спорить и тоже растянулась рядом греться на солнышке. А несколько дней спустя Монеточка попалась. Как обычно, она тихонечко вылезла из окна, едва брат и сёстры уснули. Обошла дом, пошуровала в сарае, выискивая верёвку и палку. Дима обещал сделать ей удочку и научить охотиться на сома. Сегодня по плану была
рыбалка в канаве через дорогу, а на сома они собирались идти на утреннюю зорьку. Что такое «утренняя зорька», Монеточка не знала, но ей нравилось, как это звучало.
Представлялось что-то далёкое — дальше, чем соседний дом, и даже дальше, чем море за пустырём. И обязательно невероятно интересное.
Размышляя о том, как ловить сома палкой и верёвкой, Монеточка трусила к калитке. И налетела на Ба.
— Ой, — сказала Йокися, не выпуская ношу из зубов.
Ба смотрела с укоризной и молчала. Кажется, она была удивлена не меньше маленькой шипперке. Монеточка положила будущую удочку на
землю и спросила:
— У тебя сломались страдалища?..
— Нет, — ответила Ба. — Сериал кончился.
Я как раз подвязывала помидоры. А ты почему не в кроватке, юная леди?
«Ну всё, — с тоской подумала Монеточка. — Сейчас меня поставят в позорный угол.
И точно придётся спать».
Она переступила с лапки на лапку и виновато прижала уши.
— В кроватке скучно, — тихо призналась
она и добавила: — Как в углу стоять.
— Монетка-а-а! — позвал из-за калитки Дима. — Идём рыбачить!
Монетка собрала всю мордочку к переносице и разревелась так громко и отчаянно, что Ба махнула рукой:
— Иди уже, друг заждался. Вечером родители решат, что с тобой делать, егоза.
Вечером вернулись папа и мама. Йокерит пожурил непослушную дочь, предложил в качестве наказания кусь за попу и лишить
вкусняшек на неделю, но за Монеточку вступилась мама Тара.
— Милый, не будь так суров, — мягко обратилась она к Йоку. — Детка растёт, энергии много. Вспомни себя.
— Послушный ши — мёртвый ши, — согласился папа. — Но нельзя же позволять Мини Мани сбегать из дома и барагозить! Соседи
жалуются, что она слишком шумная.
— Я просто шумная! — не выдержала Монеточка. — А слишком шумные — это мы все вместе!
И тогда мама предложила:
— Если проблема только в том, что Монеточке не спится, надо научить её считать овец.
— Я умею! — пискнула дочь. — Не помогает.
— Значит, ты неправильно считаешь, — тихо сказала Мафи, и остальные с ней согласились.
А наутро Тара взяла Монеточку с собой на работу. Они долго шли улочками Айлунии, Монеточка то и дело останавливалась посмотреть на ярких бабочек, понюхать цветок, послушать птичку и немного устала к моменту, когда мама наконец-то сказала:
— Вот мы и пришли. Мини Мани, наша с тобой работа — считать вот этих овечек. И чтобы ни одна не убежала. Помогай!
Поле было огромным. С кустами и островками высокой травы, среди которых гуляли овцы. Тара и Монеточка принялись бегать вокруг овечьей отары, пересчитывать блеющие белые облачка и подгонять к центру тех, кто отошёл далеко от остальных. Монетка лаяла без умолку:
— И сто два! И сто три! И опять ты, Сорок Вторая! Тринадцатый, не ешь этот цветок, в нём шмель! Пятьдесят Шестая, твоя
малышка Восьмидесятая обижает старенькую Третью! Три-идцать Четвёртая, пожалуйста, иди обратно!
Тара удивлялась, как быстро маленькая дочь всех запоминает и как хорошо подгоняет овец. Монеточкин голосок звенел то справа от отары, то слева. Сама она тёмным пятнышком мелькала среди травы и, пробегая мимо мамы, обязательно кричала:
— Мамочка, я тут! Я правильно учусь их считать?
Овцы косились на задорную кроху тёмными глазами и улыбались ей вслед.
— Ишь ты какая, — переговаривались они между собой. — Сама с хозяйский кулак, а вона какая быстрая! И зубастая. Придётся
слушаться, ишь ты...
К концу дня Монеточка охрипла, проголодалась и начала путать с овцами облака в небе.
— Мам, вон сто двенадцатая! — показывала она наверх. — А ты говорила, что всего сто одиннадцать овечек... Куда это она пошла?
Ва-ва-ва!
Домой Монеточку несла Тара, бережно держа младшую Йокисю зубами за шиворот. Малышка сладко зевала и бормотала: — Не помогает, ма-а-ам! Не хочу спа-ать! Ни капельки! Я могу ещё бегать... и бегать...
и считать...
Уснула она прямо в тарелке с ужином, уложив мордочку между горкой тыквы с морковкой и недоеденным кусочком рыбы, из которой заботливая Ба вытащила все до единой острые косточки. Мими, Мафи и Магнус с удивлением поглядывали на сестрёнку.
— Смотри, как спит, — перешёптывались они. — Даже рыбу любимую не доела. Её даже можно за ухо потянуть, гляди! Интересно, что ей снится?
— Сто пять... — бормотала Монеточка, не открывая глаз. — Сто шесть... Мамочка, я правильно считаю?
Папа Йок осторожно отнёс её в кроватку, положил на подушку, укрыл одеялом с вышитым ромашковым лугом и улыбнулся. «Растёт», — сказал он про себя и ушёл показывать Мафи, Мими и Магнусу, как светляки зажигают вечерние огоньки в зарослях душистого табака.
А Монеточка сладко спала до самого утра. И бродили в её снах белоснежные облака на тонких ножках, и бежали рядом с ними весёлые Йокиси, и считали, считали, считали...